(Окончание. Начало см. в № 25, 2017.)
– Ваш прогноз на предстоящие выборы в Госсовет Удмуртии…
– Мне кажется, процентное соотношение депутатов от «Единой России» и представителей других партий серьезно не изменится. Разве что немного просядет КПРФ. Все-таки голосовавшее за них старое поколение уходит, а молодежь в коммунистические идеалы не особо верит. Так что, думаю, все останется по-прежнему.
– То есть монополия «Единой России» сохранится.
– Да, и это самое прискорбное. И ликвидируют ее лишь тогда, когда возмущение людей достигнет предела, и власть наконец поймет, что, если дальше держать социальный клапан закрытым, взрыв неминуем. В его реальность не верят, как не верили царские чиновники в возможность революции в 1917 году, но он вполне реален. Посмотрите на все последние митинги – там не пенсионеры, а молодежь!
Убежден, что самый простой выход из ситуации – законодательно запретить какой-либо партии иметь больше 50 процентов голосов в парламенте любого уровня. Если партия набрала больше – распределять то, что сверх меры, пропорционально между другими партиями. «Партия власти», хочет она того или нет, будет вынуждена слышать голоса тех, кого до этого не слышала, договариваться, идти на компромиссы.
– Что власти делать с теми молодыми, кто уже сегодня готов выходить на митинги?
– Решать не мне, но я вижу только один способ взаимодействия с молодыми: не диктовать им, не давить, а предлагать альтернативу. Следить за их предпочтениями, поощрять любую нормальную инициативу, меняться вместе с ними. В конце концов, за ними будущее.
– А есть ли будущее у партии, которую вы представляете в Госсовете Удмуртии, – ЛДПР? Либерал-демократы считаются партией, держащейся на одной фигуре – Владимире Жириновском. И если его не будет…
– Уверяю вас, его знамя есть кому подхватить. ЛДПР – одна из старейших российских партий. Неужели вы думаете, что за это время в ее рядах не появилось настоящих лидеров? Есть те, кто способен повести ЛДПР за собой. Есть четкая структура, есть идеология, сплачивающая огромное количество людей по всей стране.
– В чем она – идеология ЛДПР?
– Когда речь идет об идеологии, сложно объяснить буквально в двух словах, чтобы было понятно всем. Программы партий, к сожалению, мало кто читает, ориентируясь на лозунги, а они, как правило, пусты, за ними ничего нет.
Что же касается ЛДПР, то у нас есть одна ключевая идея, которая нас объединяет: интересы страны и ее жителей превыше всего. Мы – партия, которая строится «снизу»: мы умеем слушать и слышать людей и отражать в своей программе то, чего хотят они, отстаивать их мнение на законодательном уровне. Этим мы и отличаемся от других партий, и благодаря такому подходу ЛДПР остается одной из самых влиятельных в стране парламентских партий.
– По крайней мере на уровне Госсовета республики вы по количеству законодательных инициатив – на втором месте после «Единой России».
– Да, это так. Мы либеральная партия, но даже сам этот термин – «либерал» – понимается по-разному. Можно быть, что называется, «либералом в вакууме», критикуя любое решение власти, и больше ничего не делать. Таких хватает. Но мы в ЛДПР придерживаемся иного принципа. Критикуя, мы обязательно предлагаем альтернативное, на наш взгляд, правильное решение той или иной проблемы. Если вспомнить, то 90 процентов того, что сказал Владимир Жириновский, сбылось. И это, конечно, вызывает ревность, особенно у представителей «партии власти», поэтому очень часто наши предложения и законопроекты демонстративно игнорируются. Что ж, будем работать дальше, убеждать в своей правоте.
– На уровне руководства республики вновь заговорили о развитии малого и среднего бизнеса. А предприниматели по-прежнему стараются регистрировать предприятия в других регионах. Почему?
– В Удмуртии существует одна большая проблема – местные налоговые органы нетолерантны к бизнесу. Мне сложно сказать, почему так происходит, но, как показывает статистика, количество предпринимателей в регионе уменьшается. И новому руководству Удмуртии придется решать эту проблему.
Вторая большая проблема – бизнес пытаются регулировать там, где этого делать ни в коем случае нельзя. Она, конечно, в большей степени касается федеральных властей, но и на уровне региона можно многое сделать, чтобы устранить ненужные препятствия.
Бизнес – как вода. Он всегда придет туда, где нет преград. И будет нормально развиваться там, где ему не мешают этого делать. Это очевидные, но почему-то не всем понятные вещи.
– Новое руководство Удмуртии намерено удвоить поступления от малого бизнеса в бюджет республики. Который, между тем, мог бы быть больше, если бы не система распределения налогов в пользу федерального центра. Сколько, на ваш взгляд, должен отдавать регион казне, чтобы иметь возможности для развития?
– Есть, что называется, «библейское» правило: 10 процентов – «наверх», остальное – на жизнь и развитие. Пусть и федеральная власть думает о том, как пополнить казну не только за счет налоговых доходов, зарабатывает. И если на что-то конкретное федеральной власти остро не хватает, нужно вводить целевые налоги. Четко при этом объясняя каждому заплатившему, на что пошли его деньги.
– Способность к предпринимательству, на ваш взгляд, – это врожденный дар или нечто благоприобретенное?
– Могу сказать про себя. Я родился в семье инженеров, ученых и с детства хотел заниматься только наукой. После школы поступил в Московский институт стали и сплавов, но прямо с курса был призван в армию. До нее я получал повышенную стипендию – 65 рублей. Когда вернулся, она осталась такой же, но купить на эти деньги уже ничего было нельзя. Родители мне помочь не могли, и пришлось выживать, идти в бизнес. Так что это в моем случае – приобретенное. И, думаю, процентов 90 предпринимателей скажут вам то же самое.
– Можете дать совет молодым: как лучше начинать? На экономический факультет или сразу – в омут бизнеса?
– Нужно понять, что тебе нравится, к чему лежит душа, чем ты хочешь заниматься. Выучиться по специальности и потом уже строить на этом свой бизнес. Поверьте, если не вкладывать в это душу, вряд ли что-то получится.
– Кризис на дворе – начинать не лучшее время?
– Спорное утверждение. Да, кризис реален, но у него есть и свои положительные стороны. Против нашей страны применены санкции, и это хорошо, поскольку они огромный стимул для развития внутреннего производства. Да, большинству населения в кризис тяжело, но для бизнеса в нынешней ситуации он – благо, это вам подтвердит любой предприниматель.
Если бы сейчас на законодательном уровне были ликвидированы барьеры и снижены налоги, российский бизнес рос бы невиданными темпами.
– Еще бы льготы какие-нибудь ввели…
– Ни в коем случае! Льготы только расхолаживают людей. Если производство эффективно, льготы и господдержка ему не нужны. Они источник коррупции, не более. И, если государство всерьез озабочено быстрым развитием какой-либо отрасли, все, что ему нужно сделать, – снизить в этой отрасли налоги и выдавать, основываясь на исследованиях рынка, целевые кредиты с низкой процентной ставкой. И тогда бизнес придет в эту отрасль, начнет зарабатывать, государственные затраты обернутся налогами в бюджет.
– Вы смогли бы жить за границей?
– Нет, я там жить не хочу. Я хочу жить и работать здесь, почему я должен куда-то уезжать? Я побывал во многих странах. И могу вам точно сказать: там хорошо, где нас нет. Одно дело приезжать куда-то праздным туристом, и совсем другое – жить по чужим законам, в соответствии с чужим укладом. Это только кажется, что легко, на самом деле – очень тяжело. В Европе одна культурная традиция, у нас – другая, и, несмотря на то что мне нравится именно европейская, жить я хочу в России.
– В чем она, эта культурная традиция, на ваш взгляд?
– Сложный вопрос, но попробую ответить… Кажется, Екатерина II говорила, что, кроме закона, есть еще и справедливость. Это наша традиция. В Англии же говорят по-другому: пусть рухнет мир, но закон должен быть исполнен. И я согласен с англичанами. У каждого свое понимание справедливости, а жить нужно все-таки по единым и обязательным для всех правилам. Не надеясь на царя, барина, начальника, не ориентируясь на их мнение, а по закону – одному для всех. Другого способа жить в свой стране, имея возможность работать и зарабатывать, я не вижу.
