– Итак, Х – это взрослые, У – молодые. Чем они отличаются с точки зрения психологии?
– Новое поколение, которое родилось и росло совсем в других условиях, не делает фетиша из толерантности. Для нас терпимость к чему-то иному – это труд, старание. Для игреков это норма. Я заметила это по собственным детям: они считают, что у тебя есть право высказаться, а у них – право ответить или не отвечать, но делать так, как считают нужным. Мне кажется, это одно из важных качеств, которое отличает наше поколение Х от их поколения У.
Сейчас любое поколение стремится организовать мир «по-своему». Иксам сложно: они выросли в системе запретов, в системе «общественное выше личного», и нужно это перерасти, хотя процесс уже происходит. А игреки делают это естественным образом, никого не спрашивая. При организации «своего» мира возникает вопрос взаимодействия с другими людьми. Хорошо взаимодействовать в точках пересечения общего интереса, но не больше, и это уже нормальное табу – не лезть дальше в жизнь и мысли партнера. Иксам требуется растить в себе эту толерантность и лояльность, для игреков признание мира другого человека – это объективный (как вода – мокрая, а камни – твердые) процесс.
– Получается, к психологам будут ходить только представители поколения Х с их проблемами в отношениях. А потом психологи вымрут вместе с этим поколением?
– У игреков другая тема, и я сейчас нахожусь в процессе ее понимания, потом что сама отношусь к поколению Х.
Жизнь изменило появление общества потребления. Оно все время нас соблазняет, и этого никому не избежать. И основной невроз, с которым сегодня работает психолог, в том, что мы всегда к чему-то стремимся и не удовлетворены сегодняшним днем, желая большего. Словосочетание «здесь и сейчас» давно стало общим местом, все его употребляют налево, направо, придумывают технологии, как жить «здесь и сейчас». Например, петь мантры, ходить в походы, прыгать с резинкой… Главное – постоянно что-то делать. Тебя все время стимулируют, и это манипуляция нами обществом потребления, направленная на внешнее, а на самом деле «здесь и сейчас» – это внутреннее состояние. Нам же говорят: купи путевку на Мальдивы, сядешь на золотой песок и будешь «здесь и сейчас». Происходит подмена, и человек в поисках этого носится, платя за все варианты. И невозможно ничем удовлетвориться, все время себя надо стимулировать в условиях пресыщения.
– Налицо постоянное возбуждение психики?
– Да, и в этом отношении У не меньшие невротики, чем Х. Но мы бегаем за одним, они – за другим.
– Игреки нацелены на успех. Признаваться, что ты чего-то боишься, не в тренде. А если у них проблема, пойдут они к психологу?
– Пойдут, и гораздо легче, чем иксы. Во всем мире это нормально – ходить на тренинги, в том числе к психологам и психотерапевтам. Это иксы напрягаются при корне слова «псих». Игреки родились, когда практика психологов уже была признана. Скорее возникает вопрос уже для специалиста – найти технологии, которые будут эффективны именно для поколения У.
– Сейчас в предвыборной кампании есть своя фишка – это страх: внешних угроз, обвала стабильности… Как это понятно нам, иксам! А игрекам тоже близки эти страхи?
– У них страх иной – быть непризнанным. Если брать классическую пирамиду Маслоу, то Х находятся в основании этой пирамиды со своей безопасностью и кормежкой, а игреков мы подняли выше себя, и они сделали своей ценностью отношения. Они очень ценят доверительные отношения.
Мы создали им свой мир в детстве: мы таскали их по кружкам, им некогда было играть во дворе. А мы во дворе играли, и для нас отношения не ценность, потому что у нас они всегда есть и мы всегда найдем, с кем пообщаться. Взрослыми мы десять раз поменяли семьи… Наши дети росли в заданном и ограниченном нами пространстве, и для них ценность отношений очень высока. Моногамность для этого поколения будет программной. Они не быстро туда зайдут, но это будут, в отличие от нас, преданные друг другу люди. Они ищут друг друга по-другому. Интернет дает быстроту поиска человека для разговора, но вот глубины и долгосрочности отношений не обеспечивает. У них нет культуры физического общения. Они могут в Сети проболтать с кем-то на другом конце света три часа на тему, значимую для них обоих – и не запомнить, как того зовут. И, обретая близкого человека вживую, они это очень ценят.
То, что сейчас констатируют процесс распада традиционной семьи, – это отрыжка опыта поколения Х. Сменится еще два-три поколения, и институт семьи стабилизируется. Это мой прогноз. Конечно, он будет несколько иным, чем у нас. Для поколения У, к примеру, нет ценности совместного большого быта. Им нужно какое-то пространство, где можно работать и творить, и хватит подобия гостиничного номера на ночь… Что-то похожее на коммуны, о которых мечтали социал-утописты. И в этом общем пространстве возрастет ценность парных отношений. Конечно, будет много переходных фаз, но я думаю, что мы движемся вот в такой тенденции.
– Парадоксально.
– Для нас парадоксально. Мы выросли в ситуации дефицита, и нам важен свой угол, свои квадраты и чтобы их было больше, потом – квадраты, которые ездят на колесах и чтобы они были круче и так далее. У них эти наши ценности сильно снижаются.
– Наша ценность стабильности (в границах страны, в работе) у них останется?
– У них уже этого нет. Им поменять работу – плевое дело, они недоумевают, глядя на эти наши «трагедии». Знакомая девушка за два года после окончания медколледжа поменяла десять мест работы. И не переживает, что для нее не найдется очередной работы. Она ее находит на раз.
– Поколение Х обеспечило своим родителям достойную старость. Есть масса примеров, когда 60-летние дети ухаживают за 80-летними родителями, не позволяя себе оставить их без присмотра. Возятся и с теми, кого настигли тяжелые старческие болезни. Поколение У обеспечит Х такую старость?
– Ту, что себе представляют иксы, вряд ли. Нам нужен свой угол, и дом для престарелых кажется ужасом. А у них нет ценности «своей» территории. Дом для престарелых они одобрят: хорошие условия, уход, присмотр и не надо приезжать полы драить родителю. Если есть Интернет, вообще здорово. Но, с другой стороны, игреки, лояльные и толерантные, возможно, будут идти на компромиссы. Однако через одно поколение они легко будут отдавать своих стариков под заботу других. Они всегда налегке. Это поколение с гаджетом в руке – он их мир, их жизнь, их деньги, их бизнес, их отношения. Все у них здесь. Они очень непритязательны в бытовых условиях. Им нужен минимум для нормального жизнеобеспечения. Они люди мира – могут сорваться со своего места и устремиться в любое другое.
